никак не могло быть обнародовано и стать известным ни Иоанну Богослову, ни тем более составителям евангелия через десятки лет после описываемых событий.
Ев. Ин гл. 12
Иисус никуда не уходил из дома Лазаря. Там же он устраивает Тайную Вечерю.
«1 За шесть дней до Пасхи пришел Иисус в Вифанию, где был Лазарь умерший, которого Он воскресил из мертвых.2 Там приготовили Ему вечерю, и Марфа служила, и Лазарь был одним из возлежавших с Ним.3 Мария же, взяв фунт нардового чистого драгоценного мира, помазала ноги Иисуса и отерла волосами своими ноги Его; и дом наполнился благоуханием от мира.4 Тогда один из учеников Его, Иуда Симонов Искариот, который хотел предать Его, сказал:5 Для чего бы не продать это миро за триста динариев и не раздать нищим?6 Сказал же он это не потому, чтобы заботился о нищих, но потому что был вор. Он имел при себе денежный ящик и носил, что туда опускали.7 Иисус же сказал: оставьте ее; она сберегла это на день погребения Моего.8 Ибо нищих всегда имеете с собою, а Меня не всегда.9 Многие из Иудеев узнали, что Он там, и пришли не только для Иисуса, но чтобы видеть и Лазаря, которого Он воскресил из мертвых.10 Первосвященники же положили убить и Лазаря,11 потому что ради него многие из Иудеев приходили и веровали в Иисуса».
Иисус, целенаправленно шедший проповедовать евреям, собравшимся на Пасху в Иерусалиме, конечно же, никуда не уходил, но оставался в доме Лазаря с учениками, где «приготовили Ему вечерю», устроили торжественный праздник в честь воскресения умершего, «и Лазарь был одним из возлежавших с ним». Уместно предположить, что это и была та самая Тайная вечеря, за которой Иисус совершил первое Таинство Причащения, и его объяснения Своей «Плоти и Крови» как Хлеба, сходящего с Небес, упомянутое в гл.7, было здесь, в кругу уверовавших, а не после чуда «умножения хлебов» среди враждебных ему иудеев, с которыми Иисус якобы препирался в синагоге Капернаума, которой не было там, как и самих иудеев.
В пользу этого говорят многие соображения.
Во-первых, упомянут Иуда, окончательно взбесившийся при виде «траты миро». Забегая вперед, отмечу, что у Маркиона и у списавших у него синоптиков сказано именно об этом происшествии:
«Приближался праздник опресноков, называемый Пасхою, и искали первосвященники и книжники, как бы погубить Его, потому что боялись народа. Вошел же сатана в Иуду, прозванного Искариотом, одного из числа двенадцати, И он говорил с начальниками, как предать Его им. Они обрадовались и согласились дать ему денег; и он обещал, и искал удобного времени, чтобы предать Его им не при народе» – видимо, это произошло как раз на Тайной Вечере в доме Лазаря перед Причастием. Думаю, что последовательность событий была примерно следующей:
Перед Вечерей «1…Иисус, зная, что пришел час Его перейти от мира сего к Отцу, явил делом, что, возлюбив Своих сущих в мире, до конца возлюбил их.2 И во время вечери, когда диавол уже вложил в сердце Иуде Симонову Искариоту предать Его,3 Иисус, зная, что Отец все отдал в руки Его, и что Он от Бога исшел и к Богу отходит,4 встал с вечери, снял с Себя верхнюю одежду и, взяв полотенце, препоясался.5 Потом влил воды в умывальницу и начал умывать ноги ученикам и отирать полотенцем, которым был препоясан. (Ин.13,1—5) – (и всем присутствующим на вечере). После этого (с 6 по 21 стих) Иисус говорит им проповедь о сделанном им, и „21 Сказав это, Иисус возмутился духом, и засвидетельствовал, и сказал: истинно, истинно говорю вам, что один из вас предаст Меня“. После этого Мария как бы в ответ на Его омовение ног присутствующим сама умывает ноги Ему миром и отирает волосами. И вот тут взбешенный Иуда уходит в Иерусалим к священникам договориться о предательстве. Уходит – не причастившись. Начинается вечеря, которая завершается Причащением всех присутствующих».
Во-вторых, глава 13 начинается сразу с вечери, там (в отличие от синоптиков) не указывается, что это за вечеря, по какому поводу и где она происходит. Зато указывается, что с нее ушел Иуда после куска поданного Иисусом. Далее Иисус с учениками после длинной проповеди Иисуса уходят с места вечери, которое так и не обозначено, но предполагается (согласно синоптикам), что это сионская горница в Иерусалиме, где Иисус якобы празднует иудейскую пасху с учениками. И после этого они идут в Гефсиманский сад за потоком Кедрон, за стенами Иерусалима, куда Иуда приводит стражу. Тогда вопрос: зачем Иисус ушел из нанятой на пасху горницы, где они могли бы спокойно переночевать, в сад, чтобы спать на голой земле в холоде погоды ранней весны? И откуда Иуда мог знать, что пойдут туда, а не останутся? По логике, Иуда должен был привести стражу в сионскую горницу, а не переться с ней за город наобум. И еще. Вспомним-ка, почему первосвященники, предав Иисуса Пилату, не вошли в преторию? «Чтобы не оскверниться, но есть пасху». То есть, сообщение с иноверцами, язычниками, даже сам вход в дом, где они находились, являлось для иудеев ритуальным осквернением. Так кто бы из иерусалимлян, иудеев, в самый канун праздника, в день праздничной трапезы, пустил бы в свой дом иноверцев с тем, чтобы они там ужинали и спали? Это просто невозможно – и потому, как мы знаем, Иисус во время пребывания в Иерусалиме, несмотря на свою известность и славу вынужден был ночевать всякий раз за городскими стенами в саду – в городе им места не было даже в гостинице.
И наконец, третье. В тот год пасхальная вечеря, седер, проводимая в ночь с 14 на 15 нисана, приходилась на вечер пятницы, а не четверга, и потому Иисус никак не мог «есть пасху» с учениками вечером в четверг. Эту неувязку пытались развязать целые поколения ученых богословов, но ничего путного так и не смогли найти, и ничего внятного так и не сказали.
Так что версию иудейской пасхальной трапезы в сионской горнице приходится отмести по причинам вполне объективным, и признать, что в вечер четверга Иисус был взят в Гефсиманском саду, где по обыкновению устроился с учениками своими на ночь – и именно туда Иуда, отлучившийся в город «чтобы купить что-нибудь», привел стражу – а все, относящееся к Тайной Вечере, происходило на вечери в доме Лазаря, после которой Иисус пошел в Иерусалим на Страсти свои, чтобы уже туда (и никуда) не вернуться.
Ради объективности отметим, что пишет о разбираемых нами событиях в своей «Толковой Библии» такой выдающийся исследователь Священного Писания, как профессор Лопухин:
«Если вечерю в Вифании, вместе с Иоанном, относить ко времени перед торжественным входом Христа в Иерусалим, то у нас совсем не имеется сведений о том, как и где проведена была Спасителем Среда на страстной неделе (а также понедельник, вторник и четверг – прим. мое). Решая эти вопросы, мы вообще не выступаем из области одних только предположений. Евангелисты не указывают здесь хронологических дат; а там, где подобные указания встречаются, они настолько запутаны и неопределенны, что до настоящего времени ни одному ученому не удалось выйти из построенного здесь лабиринта, хотя на это и потрачен был огромный труд, выразившийся в огромной литературе на всех европейских языках. Когда именно Иуда отправился к первосвященникам, решить с точностью невозможно. Все евангелисты намекают, что это было после вечери в Вифании[65]». Целая плеяда библеистов и богословов застряла на этом месте, поскольку оказалась неспособна выйти за рамки догматической церковной модели, где Иисус выведен праведным иудеем и праздновал Песах с учениками.
«12 На другой день множество народа, пришедшего на праздник, услышав, что Иисус идет в Иерусалим,13 взяли пальмовые ветви, вышли навстречу Ему и восклицали: осанна! благословен грядущий во имя Господне, Царь Израилев!» – мгновенно разнеслась весть о воскрешении Лазаря четверодневного и народ, приветствовал Иисуса как великого пророка, чудотворца и Царя Иудейского, то есть своего ожидаемого Машиаха, Мессию. Слава как пена морская, вздымается до небес на гребне волны и также быстро спадает – и потому никакого промедления и промежутка между воскрешением Лазаря и входом в Иерусалим во славе не было, и быть не могло. А дальше могло быть что угодно, и Иисус во Славе Своей, при поддержке народа, мог творить, что хотел. В частности, войти в храм не как инородец, но как Царь, гнать оттуда продающих, проповедовать – Ему ни в чем не было отказа, даже если то, что Он проповедовал, не лезло ни